Вся политика взаимоотношений властей с индейцами на протяжении более чем ста последних лет строилась на том, что «примитивные» институты и образ жизни аборигенов должны были неминуемо трансформироваться, как только коренное населена, познает блага «цивилизации», и эта трансформация должна была вершиться ассимиляцией аборигенов окружающим евроканадским обществом.
К 1923 г. было заключено более десятка договоров с аборигенными народами, по которым они уступали земли правительству в обмен за определенные платежи, подарки, услуги и право поселения в резервациях. В подавляющем большинстве собственность и права индейцев ущемлялись при подписании договоров и они с самого начала становились источником споров и недовольства индейцев. К тому же правительство не выполняло взятые на себя обязательства.
Чаще всего нарушалось право индейцев на собственность. Со временем все больше распространилась практика отказа Федеральных властей подписывать какие-либо договоры с индейцами и ставка на своего рода «явочное» освоение территорий, где поживали аборигены. В результате в пределах границ канадского доминиона оказались огромные территории, вообще не охваченые договорными обязательствами. Это, прежде всего, субарктические регионы от Ньюфаундленда, Лабрадора и северного Квебека на востоке до Северо-Западных территорий, Юкона и Британской Колумбии на западе.
После второй мировой войны вопрос о положении коренного населения стал предметом рассмотрения специальной комиссии сената и палаты представителей. Результатом ее деятельности было принятие в 1951 г. нового закона — т. н. Индейского актад который устранил некоторые явно дискриминационные и откровенно ассимиляционистские положения прежнего законодательства. В частности, правительство предоставило коренным жителям страны некоторые возможности местного самоуправления через советы общин.
Однако всеми делами в индейских резервациях и поселениях по-прежнему управляли специальные служащие федерального правительства, т. н. индейские агенты. По-прежнему сохранялось деление индейцев на «статусных» и «нестатусных» и только за первыми признавались права на владение землей в резервациях, закрепленных за определенными племенными группами и общинами. Только статусные индейцы освобождались от налогов на землю и имели право выбирать местные органы в индейских резервациях. Сохранились ограничения на участие коренных жителей в федеральных выборах. Закон 1951 г. по мере нарастания индейского протеста все больше превращался в символ дискриминации аборигенов и образец расистского законодательства и вскоре был частично демократизирован.