Утром в воскресенье в Амлапуре оживленно. В этот день в город устремляется больше людей, чем во все предыдущие дни,- верующие, любопытные, но в основном участники большой процессии к морю, те, кто понесет золотые башни, мужчины и женщины, убирающие части бамбукового помоста и лестницы, которые до этого закрывали основную часть башен, а теперь будут мешать их транспортировке.
Пока относили в сторону бамбуковые стойки, носильщики собрались в большом зале рядом с праздничной площадью, там, где до рассвета даланг манипулировал куклами ваянга, которые сейчас снова спят в своем ящике, ожидая нового оживления. Наблюдатели, ответственные за порядок проведения процессии, раздают куски белой ткани молодым мужчинам, для которых наступает знаменательный час. Традиция предписывает, чтобы на голове каждого носильщика был белый головной убор - символ чистоты,- поэтому мужчины помогают друг другу повязать его.
С раннего утра звучат пять гамеланов. Музыканты, которые будут сопровождать процессию, тщательно подготавливают инструменты. На праздничной площади поднят флаг князей Карангасема - его понесут впереди процессии.
Один из принцев Карангасема пригласил нас во дворец и рассказал о трудностях в подготовке и проведении Балигиа. От него мы узнали о росте сопротивления части молодежи Индонезии дорогостоящим традиционным праздникам. Принц намекает на то, что этот Балигиа для его семьи последний. Неподалеку принцессы готовятся к процессии. Вновь, как и в первый день, все они s белых и нежно-желтых одеждах. Черные волосы, уложенные в строгую прическу, украшены золотыми диадемами. Вместо завернутых в белую материю символов душ они несут на голове жертвенные чаши с цветами.
Проходит час за часом, и, когда наступает полдень, процессия длиною в километр с праздничной площади трогается в путь. Впереди идут принцы Карангасема. Далее в автомобиле седая старуха, вдова последнего князя. За машиной несут первую из золотых башен, башню для богов, выполненную в виде гигантского веера, листа или дерева. Сопровождающая ее звонкая, похожая на треньканье колокольчика музыка воспринимается как небесные звуки. Как волшебная картина из золотой филиграни, сверкающая на солнце башня богов поднимается на фоне темно-синего безоблачного неба. Мужчины в белом стоят на помосте у основания башни. Передвижение носильщиков создает иллюзию, будто башня скользит по легким волнам. Все вместе напоминает сцену из какой-то древней сказки, и в этот сказочный мир настойчиво и отрезвляюще вторгается двадцатый век с его телеграфными проводами и автомобильными гудками.
Башни следуют вереницей на надлежащем расстоянии друг от друга: башня в честь душ жрецов, три башни в честь душ предков княжеского дома Карангасемов, одна, самая маленькая по размерам - для душ женщин. Ее несут мусульмане, что служит знаком взаимопонимания всех религий.
Процессия со своим высоким, устремившимся в небо золотым наконечником медленно движется по улицам старого княжеского города, который в 1963 году был частично разрушен во время извержения Гунунг Агунга. Сегодня совсем немного осталось следов, напоминающих об этом извержении, даже рисовые поля, когда-то сплошь залитые лавой, вновь покрылись растительностью. Зеленые, коричневые или желтые, в зависимости от стадии роста риса, поля террасами поднимаются по склонам тр.
Подобно извивающейся громадной белой змее с красными пятнами (группы музыкантов) и золотыми наростами (башни), процессия спускается к берегу моря. Издалека доносится перезвон колокольчиков и гонгов. Все это вместе создает впечатляющую картину единства людей и природы, в которой прошлое сливается с настоящим, с достижениями сегодняшнего дня.
Внизу, у моря, башни ставят на песок - одну рядом с другой, и все вместе они смотрятся как золотой замок на фоне бушующих морских волн. Члены княжеского семейства занимают свои места, чтобы в молитве и медитации провести последние часы общения с предками, что кажется неестественным, ибо символы их душ давно сожжены. Однако здесь находятся золотые башни, служащие (хотя и в другой форме) символами того, что уже превратилось в пепел, и скоро сами превратятся в пепел, который, как в свое время пепел сожженных предков, наконец будет предай морским волнам.
А день уже клонится к вечеру. Солнце постепенно заходит за горизонт, растворяясь в нежных алых красках. Тысячи людей стоят, сидят, лежат на склоне и смотрят вниз на редкую и вместе с тем знакомую картину: на золотые башни и сидящих перед ними, погруженных в благоговейное раздумье людей, таких же, как они, балийцев и вместе с тем как бы отрешенных от мира, поскольку для них наступают последние мгновения исключительного события. Сейчас, когда зайдет солнце, им принесут факелы, и за считанные минуты они превратят золотую действительность искусно изготовленных башен в то, чем все мы были, есть и будем,- в пепел.
Это последний, заключительный аккорд праздника Балигиа - последний акт всех повторяющихся событий жизни и смерти, как сказал бы балиец. Ведь после того как золотые башни растают в багровом пламени, после того как их прекрасная форма перейдет в бесформенную массу, низвергнется в ночь и их остатки будут преданы морским волнам, воцарятся тишина и покой - покой, который передает равномерное движение волн.